Я всего - лишь фон, даже не второй, а третий план, и знаю только мою часть сценария. Согласно сценарию, в сценах с моим участием я должен изображать сумасшедшего. Издавать нечленораздельные звуки, делать неадекватные движения, и чем ненормлаьнее, тем лучше. А еще ни в коем случае не поднимать голову от книги, чтобы не отвлекать внимание зрителей на себя. Потому что, хоть моя роль и маленькая, чувство ответственности давит на меня: я не имею права испортить Общую Пьесу плохой игрой.
Над залом висит пауза. Кто-то осторожно подкашливает в зрительном зале, кто-то ерзает на месте в нетерпении, скрипя сиденьем. А на сцене мертвая тишина.
На меня падает свет: вот он, мой шанс! У меня есть несколько секунд внимания зала, чтобы блесятще изобразить безумного, и дать пьесе идти своим чередом дальше. Я стараюсь, очень стараюсь. Но где-то внутри нарастает любопытство, переходящее в возмущение. Почему я не имею права тоже видеть всю пьесу, целиком? Почему мне запрещено импровизировать?
И я поднимаю голову. И вижу фигуры, разбросаные по сцене и застывшие в самых разных позах. А еще: слабо блестящие в темноте глаза многочисленных зрителей, из-за чего зал похож на бескрайнее звездное небо..
И чье-то раздраженное "Стоп!", гулким эхом пронессшееся над головой. Все не так. Давай заново.
И я просыпаюсь.
